| КОРЕЙЦЫ
— ЖЕРТВЫ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ В СССР. 1934-1938 ГГ.
КНИГА ВОСЬМАЯ
Автор проекта и составитель: КУ-ДЕГАЙ Светлана
Место издания: Москва
Издательство «Возвращение»
Год издания: 2006
Тираж: 500 экз.
Издание осуществлено при поддержке
Национального Института Истории Кореи
(National Institute of Korean History)
Содержание
Предисловие
(переписка составителя книги с Максимом Хлопониным)
Мартиролог
Нам Манчхун (воспоминания, документы, письма, фотографии из семейных архивов
родственников Нам Манчхуна Павла Никифоровича)
Максим Хлопонин
«...В детстве он мечтал стать врачом»
Письмо П.Н. Нам Манчхуна — жене от 14 июня 1925 г.
Письмо П.Н. Нам Манчхуна — сыну от 14 июня 1926 г.
Письмо П.Н. Нам Манчхуна — жене от 28 июня 1926 г.
Мария Ринчино (Нам), сестра Нам Манчхуна
«Я ничего не знаю ни о Дорджи, ни о Павле...»
Письмо Марии — брату Павлу от 14 апреля 1930 г.
Письмо Марии — жене П.Н. Нам Манчхуна от 14 апреля 1931 г.
Письмо Марии — жене П.Н. Нам Манчхуна от 17 июля 1948 г., где она просит
ее больше не ждать возвращения мужа
Письмо Марии — внуку П.Н. Нам Манчхуна Максиму Хлопонину
«...В детстве он мечтал стать врачом, вернуться в свое
родное село Благословенное и лечить корейских ребятишек...»
Из письма Намманчуна жене:
«... Не надо унывать, теперь не 1920-21 годы, когда пропадали с голодухи.
Я на учете, со мной считаются здесь, как с единственным осколком от славных
лидеров и вождей, теперь придавленных тяжелыми местами истории...»
Станция «Удельная» Московской области, 14 июня 1925 года
Моего деда, Павла Никифоровича Намманчуна (Нам Манчхун),
можно по праву назвать настоящим корейским интеллигентом в высоком понимании
этого слова. Преклонение перед наукой, образованием, культурой, с одной
стороны, а с другой стороны, борьба с несправедливостью, угнетением, произволом
и бедностью. В детстве он мечтал стать врачом, вернуться в свое родное
село Благословенное и лечить корейских ребятишек. О том, какое значение
он придавал книгам, существует такая история. Осенью 1937, когда в ужасе
и спешке собирали вещи и думали, что с собой взять в ссылку, дед решил
взять свою библиотеку и рояль. Рояль вывезти запретили, а сундуки с книгами
путешествовали по Кустанаю от одной квартирной хозяйки к другой, пока
не были потеряны. Моя мама тайно вырывала цветные репродукции картин и
выменивала их на хлеб у дочерей своих хозяев. А моя бабушка Таисия Намм
— бездомная, безработная с 5-ю детьми, умирающими от голода и холода,
горько плакала, что не настояла на своем и не взяла швейную машинку и
теплые вещи.
Мой дед Павел Никифорович Намманчун родился в 1892 году 20 августа (20
июля в документах до 1917 года) в самом знаменитом корейском селе Благословенное.
И хотя он и его сестры покинули село в самом юном возрасте, они до конца
дней своих считали, что самые лучшие корейцы — родом оттуда. Наверное,
это действительно было хорошее село, если даже в двух выпусках самого
известного словаря Брокгауза и Ефрона две восторженные статьи о нем, а
в других дореволюционных изданиях оно упоминается как пример для подражания.
И не мудрено: три школы, прекрасные учителя, церковь, плодородная земля,
льготы корейским крестьянам наравне с русскими переселенцами. Мой дед
жил в бревенчатой русской избе — в одной из тех, которые были построены
для переселенцев по приказу губернатора Восточной Сибири Н.П. Синельникова.
Моя бабушка Мария Намм (Ринчино) любила рассказывать о том, что наш предок
был губернатором в одной из южных провинций Кореи, продал свое имущество
и со своими людьми прибыл к границам Российской Империи, лично обратился
к императору Александру III, который даровал им земли в районе Амурского
казачьего батальона, и затем в честь императора переселенцы назвали свое
село Благословенное.
Наверное, история была более прозаичной, а север превратился в юг из-за
внутреннего неприятия политического режима Северной Кореи. Но в 1892 году,
в год рождения моего деда, заканчивалось 20-летнее освобождение от подушных
податей, и 19-летний Никифор Нам Чан Шек оставил свою молодую жену с ребенком
и уехал на заработки на строительство железной дороги, а затем провел
и остальную часть своей жизни в разъездах, изредка навещая свою семью.
В годы русско-японской войны служил переводчиком при воинской части, переводил
с корейского и китайского на русский, а после ее окончания остался при
этой воинской части садовником.
У моего деда было две сестры: Александра и Мария, которых он вырастил
и выучил, и брат Федор. В 1903 году умирает его мать, и он был вынужден
взять сестер и брата в Благовещенск. Поразительно, какие решения должен
был принимать 12-летний мальчик. По соседству жила японская семья. Детей
у них не было, а муж содержал парикмахерскую. Они жалели Павла, как-то
помогали ему и уговорили отдать им на время 8-месячного Федора. Но однажды
эта семья исчезла. Это было накануне русско-японской войны, потом говорили,
что это были японские шпионы, но младшего брата им найти так и не удалось.
У моего деда было типичное детство мальчика из бедной крестьянской семьи.
С шести лет он работал с матерью в поле, ходил за скотиной, убирал дом
и двор, нянчил сестер. В 1901 году отец отвез его учиться в Благовещенск,
но школу пришлось бросить. Павел занимался мелочной торговлей, продавал
поштучно сигареты и газеты, спал, где придется. И однажды он просто упал
на улице, измученный и умирающий от голода. Его подобрал ректор духовной
семинарии и устроил учиться.
В начале XX века Благовещенск начал быстро развиваться. В городе кипела
культурная и политическая жизнь. Духовная семинария была главным учебным
заведением города. Она была открыта епископом Вениамином в 1871 году,
а в 1882-м переехала в трехэтажное каменное здание — одно из первых каменных
зданий города. Сейчас трудно поверить, но преподавательский состав просто
потрясает. Все учителя закончили Санкт-Петербургскую или Казанскую духовные
академии, все были кандидатами богословия, большая часть преподавателей
занималась научными изысканиями, изучала местные языки, составляла и издавала
словари, проводила археологические раскопки. А такие, как А.В. Кириллов,
В.В. Попов, оставили заметный след в русской науке. В семинарии даже существовал
марксистский кружок. Когда в 1903 году он был раскрыт полицией, она захватила
материалы кружка, состоящие из номера газеты «Искра» и «Материалов объединительного
съезда Лиги русской революционной социал-демократии». В 1905 году в городе
проходят бесконечные митинги, демонстрации, стачки. Летом в июле был сорван
традиционный городской молебен. Во время богослужения над иконой с помощью
спрятанного механического устройства взвился красный флаг с надписью «Слава
борцам за свободу».
Ректором духовной семинарии в 1901 году стал архимандрит Дионисий (в миру
Дмитрий Прозоровский), молодой, ему было 30 лет, он также был выпускником
Санкт-Петербургской духовной академии, кандидатом богословия. Когда Павел
блестяще закончил семинарию, отец Дионисий вызвал его к себе в кабинет
и выразил огорчение, что Павел не захотел избрать духовную карьеру, и
ему известно, что тот хочет стать доктором. В детстве он сам попал в сходные
обстоятельства, и один человек спас его, помог ему встать на ноги. Следуя
примеру своего благодетеля, он поставил себе целью помогать людям (почему
он и оказался в Сибири, в Благовещенске), помог когда-то и Павлу и просит
его помнить об этом и следовать этому примеру.
Вот в этой атмосфере и сформировался характер моего деда. Он всегда гордился
полученным образованием, своими учителями и уже в советское время в документах
в графе «профессия» с гордостью писал «педагог».
В 1908 году Павел поехал в Читу, где разыскал своего отца. Здесь он занимался
репетиторством и готовился к поступлению в гимназию. В 1910 году, успешно
выдержав экзамены, он поступил в 5-й класс Читинской мужской гимназии.
Сохранилась фотография 1913 или 1914 года группы гимназистов-сотрудников
журнала «Идея». Подпись с обратной стороны фото гласит: «Сердюк — поэт,
Свинин — юмор, Макаров — прозаик, Переломов — юмор, Губанов — поэт, Намм
— прозаик, Красноперов — поэт и прозаик, Егоров — критика. Редактор —
Красноперов. Издатель — Намм». Он стоит на переднем плане в гимназической
форме, и даже на фотографии видно, какой он чистый и аккуратный, и трудно
поверить, что после занятий он занимается репетиторством, содержит своих
сестер, готовит их к поступлению в гимназию и, более того, организовал
марксистский кружок, установил связь с Нерчинскими большевиками Д. Шиловым
и Прочекиным, ходит агитировать рабочих, разрабатывает планы проведения
стачки в железнодорожном депо станции Чита. Но, в конце концов, все руководство
стачечного комитета было арестовано. Некоторое время он провел в тюрьме.
Все учителя гимназии обратились с просьбой отпустить Павла Намм и даже
несмотря на протест директора оставили его в гимназии, а не исключили
с волчьим билетом. Павел окончил гимназию в мае 1914 года с серебряной
медалью и прекрасным аттестатом с записью о примерном поведении и прилежании.
20 августа 1914 года он садится в поезд и приезжает в Киев, где его зачисляют
на медицинский факультет университета. Но 1 августа начинается война,
повлиявшая на судьбы всего человечества, не говоря уже о судьбе моего
деда. 5 октября 1914 года он был мобилизован в армию и направлен учиться
в Киевское военное училище. Своей невесте, а моей будущей бабушке, он
писал: «Настроение, самочувствие самое прескверное, хоть реви. Благо,
что осталось мало, а то бы с ума здесь сошел». В 1915 году он окончил
ускоренный выпуск и выпущен прапорщиком. Но его отправили не на фронт,
а в Омск, в 20-й сибирский запасной батальон. Он преподавал в учебной
команде, был командиром 2-й роты. Его сестры переехали к нему в Омск и
вспоминали, что солдатское уважение и любовь к Павлу приятным образом
отражалась на них: солдаты всячески баловали и опекали их, учили играть
в городки. В декабре 1915 года он женился на Таисии Идкиной. Она родилась
в 1892-м в маленьком городке Сураж Витебской губернии. Ее отец был учителем,
бухгалтером, потом служил на строительстве Южно-Уральской железной дороги,
семья переезжала с места на место, пока не обосновалась в Екатеринбурге.
Таисия закончила Читинскую гимназию в 1912 году. Показательно, что на
свадьбе не присутствовали офицеры батальона, а только нижние чины. Родители
Таисии были против брака дочери с корейцем, хоть и крещеным. Ее отец придерживался
крайне националистических взглядов и был членом «Союза русского народа».
Они порвали с дочерью все отношения. Однако спустя много лет отец всё
же не только простил ее, но в 1933 году переехал жить к ним в Уссурийск.
В феврале 1917 года Павла Намм избирают членом полкового комитета от солдат.
Но уже 15 марта он оказывается в действующей армии на Западном фронте.
Его назначают командиром 5-й роты 536-го Ефремовского полка, входившего
в состав 10-й армии. Полком командовал полковник Григорий Афанасьевич
Вержбицкий. В это время начался развал фронта, солдаты перестали подчиняться
и отказывались воевать. В полку, где служил Павел, произошел чудовищный
по своей жестокости бунт. Солдаты устроили митинг, заперли офицеров в
избе, кто-то из солдат крикнул: «Павел Намм, выходи», — а остальных офицеров
заживо сожгли. Генерал А.И. Деникин с горечью вспоминал, что многие части
потеряли не только физический, но и нравственный облик. Поэтому 134-ю
пехотную дивизию перед самой операцией заменили, оставив 536-й полк как
единственный боеспособный. 6 июля началась трехдневная артиллерийская
подготовка, а 9 июля штурмовые роты пошли в атаку и захватили 3-ю линию
германских окопов. Прорыв был настолько стремительным, что противник не
успел открыть заградительный огонь. Следовавший за ними Понтийский полк,
подойдя к 1-й линии русских окопов, отказался идти дальше. Двигавшийся
за ним 536 полк, вследствие скопления в окопах, а также сильного артиллерийского
огня противника, задачи своей не выполнил и частью рассеялся, частью залег
в траншеях. Павел Намм был тяжело ранен в ногу и отправлен в госпиталь,
а потом в Екатеринбург на излечение. Июльское наступление закончилось
катастрофой для русской армии и для Павла. В октябре его направили в Казань
для операции, где он пробыл до декабря 1917 года. Всю оставшуюся жизнь
Павел хромал. После госпиталя он был признан негодным к строевой службе
и назначен заведующим офицерской столовой. В январе 1918 года его комиссовали
и отпустили домой. В родном селе Павел развернул активную революционную
деятельность, его квартира стала большевистской явкой. В ноябре 1918 он
был мобилизован Колчаком, но по болезни отпущен на лечение, а позже дезертировал
и продолжил подпольную большевистскую работу. Белогвардейцы выследили
его. Однажды в квартиру ворвались казаки. Павел успел спрятаться за гардину,
моя бабушка Таисия, прижав к себе ребенка, встала рядом. Казаки, угрожая
и размахивая шашками, требовали выдать, где скрывается муж. Павла они
не нашли, и он вместе с семьей был вынужден бежать в Иркутск. Там он организовал
коммунистическую ячейку из корейцев, а затем сформировал боевую дружину
из революционно настроенных военнопленных (венгры, поляки, чехи). 5 января
1920 года в результате успешного восстания город был освобожден от Колчака,
а адмирал Колчак расстрелян на берегу Ангары. Таисия Намм вспоминала,
что морозы в ту зиму доходили до сорока градусов, все были голодные, но
счастливые от своей победы. Павел и его друзья были полны революционного
энтузиазма, подлинного товарищества, полны желанием построить новый, честный
и справедливый мир. Он становится комиссаром и начальником штаба дружины,
а его сестры Александра и Мария — сестрами милосердия.
7 марта в город входят части 5-й армии. Дружина была преобразована в дивизию,
а начальником штаба назначен Павел. Она получила название 1-й Интернациональной
Коммунистической дружины имени Третьего Интернационала. В ее состав входило
2000 добровольцев. В 1957 году был издан сборник документов «Боевое содружество
трудящихся зарубежных стран с народами советской России (1917-1922)».
Там приводится сводка иностранного подотдела Народно-революционной армии
в мае 1920 года: «Большинство товарищей корейцев и китайцев выразили горячее
желание вступить в Красную Армию и воевать на любом фронте. Самое горячее
желание воевать против Японии <...>. Товарищи в Иркутске не могут
дождаться, когда осуществится их желание создать Восточную Красную армию
из корейцев и китайцев. Желающих так много, что пришлось воздерживаться
от записи и регистрации в Красную Армию, не имея на это определенных инструкций
и разрешений. Формирование будет иметь большой успех». Это написал мой
дед, а напечатала на машинке «Ундервуд» его сестра Мария Намм (Ринчино).
Интересно его знакомство и сотрудничество с знаменитым корейским революционером
Те Хуном. В 1919 году 22-летний Те Хун создает в Иркутске организацию
«Восстановление отечества». Он и его два товарища написали своей кровью
клятву, что они до самой смерти будут бороться за освобождение Кореи,
а нарушивший клятву будет казнен. Их знакомство с Павлом, очевидно, состоялось
в Екатеринбурге в 1917 году. «В начале Нам Манчун отказался вступать организацию
Те Хуна, ставившей своей целью борьбу за освобождение Кореи путем индивидуального
террора, а он хотел стать членом партии». Так записано в следственном
деле, хранящемся в архиве Кустанайского КГБ. Те Хун в 1920-1921 годах
ездил в Китай и Корею для подготовки съезда народов Дальнего Востока и
Учредительного съезда партии. В 1926-1927 годах он жил в Москве и был
ответственным работником коммунистического интернационала молодежи, а
позднее — редактором корейской секции издательства «Иностранный рабочий».
В Иркутске Павел и Таисия Намм также познакомились с Ниной Хабиас — поэтессой.
Ее внешность, поведение, а особенно стихи, произвели на них, людей, получивших
классическое образование, и любимыми поэтами которых были Фет и Надсон,
шокирующее впечатление. Некоторое время Хабиас служила вместе с Таисией
в комитете по ликвидации неграмотности. Настоящая фамилия ее была Оболенская,
а свои стихи она называла «Стихеты». Стихи изобиловали обсценной лексикой
и насыщены китайско-корейскими образами, не без влияния Интернациональной
дружины, которой командовал Павел Намм. Там же, в Иркутске, они познакомились
и подружились со знаменитой революционеркой Розалией Землячкой, которую
называли Розой. В семье существовало убеждение, что Землячка всегда поможет.
В 1937 году, когда Павел был арестован, бабушка написала ей письмо с просьбой
о помощи. Ответа она, конечно, не получила.
В том же 1920 году Иркутский горком партии принял его в ряды РКП. В марте
на губернской партконференции он был избран членом губкома, затем — заведующим
отдела нацменьшинств губкома партии. В мае 1921 года в Иркутске проходил
учредительный съезд Корейской компартии. Павел Намманчун с Хан Менее и
Те Хуном являлись ее создателями. Вместе с ними работали такие замечательные
революционеры, как А.А. Ким, ПакЧаин, Чен Мин, Чхве Горе. Павел был избран
делегатом на III Конгресс Коминтерна, проходивший в Москве, где он выступил
с большой речью. Осенью 1921 года Павел по заданию Коминтерна ездил в
Китай, где находился под видом студента Пекинского университета, его все
время преследовала полиция, а однажды он, убегая по крышам домов, перепрыгнул
с одной стороны улицы на другую. Из Пекина ему пришлось бежать в Маньчжурию,
а оттуда в Читу. К сожалению, в кустанайской ссылке пропало объявление
о награде за поимку Павла, долгое время хранившееся в семье. За его голову
японцы обещали 50 тысяч иен.
По возвращении из Китая Коминтерн рекомендовал его назначить заведующим
Отделом нацменьшинств Дальбюро ЦК РКП(б). Павел стал заведовать Корейско-японской
секцией, а его сестра Мария работала у него машинисткой в секретном отделе.
К нему стекались сведения о партизанах Дальнего Востока. В этой должности
он работал до 1924 года. Лето этого же года он проводит в Подмосковье
на станции Удельной в летней коммуне на специальных курсах для новой поездки
в Китай. В письме к своей жене он писал: «Если даже и случится что-нибудь
со мной, то тебя не оставят голодать. К тебе на помощь придёт Коминтерн,
ЦК РКП, МОПР (Международное общество помощи революционерам и их семьям)
— Фонштейн во Владивостоке. Катя получает ведь? Наконец, есть Шура, Маруся
и папа <…>. Не надо унывать, теперь не 1920-21 гг., когда пропадали
с голодухи. Я на учёте, со мной считаются здесь, как с единственным осколком
от славных лидеров и вождей, теперь придавленных тяжёлыми местами истории.
Ханменнсе на 2 года едет в Якутск, его временно изолируют, а потом мы
с ним сработаемся. Все хорошие ребята выздоровеют от своих суконных болезней
и будут вовремя на своём месте». В конце 1925 года его направляют с ответственным
заданием в Шанхай. Случайно сохранились вырезки из шанхайских газет «Русское
слово», по которым можно судить о характере его деятельности там: распространение
коммунистической литературы и материалов, направленных против китайского
правительства, организация складов оружия и взрывчатых веществ, террористические
акты; например, 11 января 1926 года был убит активный член боевой организации
фашистов мушкетер Гомонилов. Существует статья «Освободительное движение
корейцев Приамурья в начале 1920-х годов» по сведениям Ким Сынбина и Нам
Манчуна» (сб. «Известия о корееведении в Казахстане и Средней Азии. —
Алматы, 1993»), ее автор, В.А. Тен, сумел прочитать следственное дело
моего деда. Там говорится, что «...с конца 1925 года до конца 1926 года
он находился в Шанхае, куда был командирован Коминтерном в качестве члена
редколлегии Центрального органа Корейской компартии «Искра» и для связи
с ЦК Китайской Компартии. Его работа проходила под руководством уполномоченного
Коминтерна Г. Войтинского. Находясь в Шанхае, он распоряжался финансами
и оказывал денежную помощь политэмигрантам, прибывшими из Кореи в Китай.
Однако осенью 1926 года Дальбюро ИККИ прекратило финансирование «Искры»
и выплату ему зарплаты. Ослабленный, к тому же, тропической дизентерией,
он в конце 1926 года выехал во Владивосток и отошел от участия в организации
коммунистического движения в Корее.
Вернувшись в Россию в сентябре 1927 года, Павел Намм поселяется с семьей
во Владивостоке. Несколько лет заведует Совпартшколой. В 1929 его направляют
в Никольск-Уссурийский, где он становится организатором Тихоокеанского
рисово-мелиоративного техникума, избирается в горсовет. Неприятности у
него начались уже в 1934 году: ему даже пришлось поехать в Москву на парткомиссию.
В 1920-е годы Павел написал несколько книг на русском и корейском языках,
опубликовал ряд статей под своим именем и псевдонимами. Мне известно лишь
об одной из книг — «Угнетенная Корея». Остальные сгорели в печках многочисленных
хозяек кустанайских квартир, по которым была вынуждена скитаться семья
Павла, брошенная на произвол судьбы после его расстрела. Обладая даром
слова, Павел любил выступать на митингах (1917-1920-е гг.). Сохранилось
несколько черновиков его выступлений, написанных в стиле той революционной
эпохи. «Долой белый террор над корейскими революционерами!» или: «Мы требуем
освобождения узников японского капитала — корейских революционеров из
тюрем!», — можно прочитать «резолюции-протесты» митингов на обрывках конспектов,
написанных рукой Павла. А вот еще: «Долой палачей алчного и жестокого
японского империализма!»
А осенью 1937 года Нам Манчун был выслан с семьей в Казахстан как социально-опасный
элемент и прибыл в Кустанай в конце 1937 года. Будучи административно-высланным
лицом, он работал здесь сначала плановиком в областной конторе, ведавшей
заготовкой скота, а затем — экономистом-статистиком Кустанайского областного
отдела народного образования. В мае 1938 года он был арестован по стандартному
обвинению в шпионаже в пользу Японии, и 15 октября 1938 года по решению
внесудебного органа — «Тройки УНКВД по Кустанайской области» — расстрелян.
В 1956 году моя бабушка направила просьбу о пересмотре дела в Политбюро
ЦК КПСС. В 1957 году он был посмертно реабилитирован, о чем и сообщили
его семье. При этом, однако, в документе неправильно указали причину смерти
(от астмы в 1946 году).
Он сотрудничал и близко общался с большинством видных представителей корейского
освободительного движения на Дальнем Востоке, а также некоторыми членами
заграничного бюро ЦК Корейской Компартии и руководства ККП в самой Корее.
Павел Никифорович еще знаменит тем, что в 1925 году по его инициативе
был поставлен вопрос о создании в Приморье Корейской Советской Автономной
области.
Сестра Павла, Александра, в 1920-30-е годы занималась пропагандистской
работой среди женщин-кореянок, организовывала женделегатские собрания.
В 1921 году она вступает в партию, учится на курсах политработников при
5-й Армии, затем работает переводчиком с корейского на этих же курсах.
Потом живет во Владивостоке и работает инструктором женотдела губкома
партии по работе среди кореянок. Пользовалась огромной популярностью среди
корейцев. Говорили, что на нее даже не лают злющие корейские собаки. А.А.
Фадеев изобразил ее в своих произведениях. В 1936 году ее вызвали в НКВД,
она вернулась домой и вечером умерла от разрыва сердца.
Другая сестра Павла — Мария — на митинге познакомилась с Э.Д. Ринчино,
выдающимся монгольским революционером, вышла за него замуж и прожила яркую
и интересную, хотя и трудную, после расстрела мужа, жизнь.
Максим ХЛОПОНИН |
